– Что вы хотите сказать?
– Я знаю, кто это. Все это общие предположения, и не думаю, что судья согласится выписать вам ордер на арест, руководствуясь только моими выводами. Арест по вероятному подозрению – дело крайне деликатное. И если полиция нагрянет к нему или установит за ним слежку и проколется, он сможет предупредить сообщников, и они уничтожат все улики. Знаете, что я думаю? Мы противостоим организации психопатов, похищающих людей и зачем-то держащих их взаперти. Если же мы обманем их, то, возможно, освободим всех жертв, в том числе и Рейчел Фаулет.
– Горько об этом говорить, – вздохнула Аннабель, – но шансов, что она жива, очень мало…
– Даже если будет всего один, я не стану им пренебрегать. Слушайте, завтра утром человек, которого я подозреваю, уйдет из дома, я проникну к нему и обыщу его жилище, может, ничего и не найду, но попробовать надо. Я прошу вас довериться мне и закрыть глаза на то, что я влезу к нему в дом. В полдень я вам позвоню, и тогда полиция может действовать.
Их взгляды схлестнулись, совсем как методы работы.
– Аннабель, и вы, и я знаем, что эти сумасшедшие будут арестованы, и не в средствах дело! Мы никому не причиним вреда, речь идет о спасении жизней!
В первый раз он назван ее по имени, и Аннабель отметила это. Бролен старался расположить ее к себе. Есть ли у нее выбор? Желудок сжался; в глубине души Аннабель разделяла замысел Бролена: все, чего он хотел – взять эту банду уродов.
– Как его зовут? – спросила она. – Я хочу знать, кто он, и обещаю не вмешиваться до завтрашнего полудня.
– Его зовут Лукас Шапиро. Он сидел вместе со Спенсером Линчем, думаю, это он рекрутировал Линча.
– Не говорите, что вы узнали все это из отчета о вскрытии.
– Нет. Я лишь размышлял. До того, как вы пришли, я перебирал в голове способы пробраться к Шапиро. На самом деле, мне помог выйти на него священник из церкви Святого Эдварда, где бывал Спенсер Линч. Сегодня он позвонил мне, он был напуган. Хотел, чтобы я пришел ему на помощь, поскольку… один из витражей в его храме кровоточит.
– Витраж?
– Да. Это случилось шесть раз. Ночью. Он обнаруживал это по утрам. Это длится уже несколько месяцев, но он боялся об этом рассказывать кому бы то ни было. Полагаю, он колебался между боязнью подвергнуться насмешкам и совсем уж мрачным объяснением причин этого явления, оно вряд ли пришлось бы ему по нраву. Вначале я ответил «нет», но появление крови в конечном счете показалось мне любопытным фактом, особенно в связи с тем, что в эту церковь ходили Спенсер Линч и одна из его жертв. Я отправился туда после обеда, желая проверить, нет ли между нашим делом и странным поведением витража каких-либо совпадений. Попросив у священника список всех прихожан, имеющих ключи от храма – поскольку странные события происходят, когда церковь заперта и никаких намеков на то, что замок взламывали, нет, – и среди десятка имен я обнаружил – щелк! – имя Джанин Шапиро, которая присматривает там за порядком.
– Я знаю, кто это. Все это общие предположения, и не думаю, что судья согласится выписать вам ордер на арест, руководствуясь только моими выводами. Арест по вероятному подозрению – дело крайне деликатное. И если полиция нагрянет к нему или установит за ним слежку и проколется, он сможет предупредить сообщников, и они уничтожат все улики. Знаете, что я думаю? Мы противостоим организации психопатов, похищающих людей и зачем-то держащих их взаперти. Если же мы обманем их, то, возможно, освободим всех жертв, в том числе и Рейчел Фаулет.
– Горько об этом говорить, – вздохнула Аннабель, – но шансов, что она жива, очень мало…
– Даже если будет всего один, я не стану им пренебрегать. Слушайте, завтра утром человек, которого я подозреваю, уйдет из дома, я проникну к нему и обыщу его жилище, может, ничего и не найду, но попробовать надо. Я прошу вас довериться мне и закрыть глаза на то, что я влезу к нему в дом. В полдень я вам позвоню, и тогда полиция может действовать.
Их взгляды схлестнулись, совсем как методы работы.
– Аннабель, и вы, и я знаем, что эти сумасшедшие будут арестованы, и не в средствах дело! Мы никому не причиним вреда, речь идет о спасении жизней!
В первый раз он назван ее по имени, и Аннабель отметила это. Бролен старался расположить ее к себе. Есть ли у нее выбор? Желудок сжался; в глубине души Аннабель разделяла замысел Бролена: все, чего он хотел – взять эту банду уродов.
– Как его зовут? – спросила она. – Я хочу знать, кто он, и обещаю не вмешиваться до завтрашнего полудня.
– Его зовут Лукас Шапиро. Он сидел вместе со Спенсером Линчем, думаю, это он рекрутировал Линча.
– Не говорите, что вы узнали все это из отчета о вскрытии.
– Нет. Я лишь размышлял. До того, как вы пришли, я перебирал в голове способы пробраться к Шапиро. На самом деле, мне помог выйти на него священник из церкви Святого Эдварда, где бывал Спенсер Линч. Сегодня он позвонил мне, он был напуган. Хотел, чтобы я пришел ему на помощь, поскольку… один из витражей в его храме кровоточит.
– Витраж?
– Да. Это случилось шесть раз. Ночью. Он обнаруживал это по утрам. Это длится уже несколько месяцев, но он боялся об этом рассказывать кому бы то ни было. Полагаю, он колебался между боязнью подвергнуться насмешкам и совсем уж мрачным объяснением причин этого явления, оно вряд ли пришлось бы ему по нраву. Вначале я ответил «нет», но появление крови в конечном счете показалось мне любопытным фактом, особенно в связи с тем, что в эту церковь ходили Спенсер Линч и одна из его жертв. Я отправился туда после обеда, желая проверить, нет ли между нашим делом и странным поведением витража каких-либо совпадений. Попросив у священника список всех прихожан, имеющих ключи от храма – поскольку странные события происходят, когда церковь заперта и никаких намеков на то, что замок взламывали, нет, – и среди десятка имен я обнаружил – щелк! – имя Джанин Шапиро, которая присматривает там за порядком.
