Кога имел верный глаз.
Хотя на следующий день обстановка в тюрьме М. была напряженная, в поведении Кадзи Соитиро не наблюдалось никаких изменений. Трое ночных дежурных, включая Когу, по очереди следили за камерой № 5 на первом этаже во втором корпусе. Практически непрерывно они наблюдали за Кадзи в специальное для использования ночью отверстие с врезанным «волшебным зеркалом», но до утра не произошло ничего, что могло бы их насторожить.
Прошло три дня, пять, неделя, но ни в облике, ни в поведении Кадзи ничего не менялось. Состояние повышенной готовности было снято, Кадзи перевели из одиночной камеры в общую шестиместную. Что касается тюремных работ, то, по результатам рассмотрения специальным советом, он был распределен в типографию. Кадзи был эрудирован, а искусством каллиграфии владел настолько, что являлся лауреатом выставок, проводившихся на уровне префектуры. Члены совета посчитали, что он – «подходящая кандидатура для работы, связанной с документами или книгами», но Кадзи изъявил сильное желание работать на производстве.
К середине апреля он совершенно слился с окружающей обстановкой. Даже стал более откровенным с сокамерниками. То, что Кадзи – бывший полицейский, тщательно скрывалось. Делалось это, поскольку существовала вероятность того, что в случае распространения слухов среди заключенных он мог стать объектом издевательств и даже линчевания.
Подъем. Проверка. Выход из камеры. Личный досмотр. Тюремные работы. Кадзи молча проводил день за днем, совершенно одинаковые. Он ни разу не нарушал дисциплину, не просил о разговоре или о встрече. Надзиратели в жилых и производственных корпусах все в один голос твердили:
«Все-таки бывшие полицейские отличаются от своих коллег».
50 лет… Было понятно, что так называемый «первый кризис» прошел. Непонятно было, можно ли ожидать наступления «второго кризиса» до 51-го дня рождения.
Кадзи и сейчас хочет умереть. У него нет причин жить…
Если верить словам Сики, то еще целый год, до наступления дня, когда Кадзи исполнится 51 год, нельзя ослаблять наблюдение.
Кога по меньшей мере раз в день наблюдал за Кадзи. Он делал это с тяжелым сердцем. То был его последний год перед уходом на пенсию. И ему казалось несправедливым, что ради одного заключенного он вынужден так волноваться. «Все благополучно…» С каждым
Хотя на следующий день обстановка в тюрьме М. была напряженная, в поведении Кадзи Соитиро не наблюдалось никаких изменений. Трое ночных дежурных, включая Когу, по очереди следили за камерой № 5 на первом этаже во втором корпусе. Практически непрерывно они наблюдали за Кадзи в специальное для использования ночью отверстие с врезанным «волшебным зеркалом», но до утра не произошло ничего, что могло бы их насторожить.
Прошло три дня, пять, неделя, но ни в облике, ни в поведении Кадзи ничего не менялось. Состояние повышенной готовности было снято, Кадзи перевели из одиночной камеры в общую шестиместную. Что касается тюремных работ, то, по результатам рассмотрения специальным советом, он был распределен в типографию. Кадзи был эрудирован, а искусством каллиграфии владел настолько, что являлся лауреатом выставок, проводившихся на уровне префектуры. Члены совета посчитали, что он – «подходящая кандидатура для работы, связанной с документами или книгами», но Кадзи изъявил сильное желание работать на производстве.
К середине апреля он совершенно слился с окружающей обстановкой. Даже стал более откровенным с сокамерниками. То, что Кадзи – бывший полицейский, тщательно скрывалось. Делалось это, поскольку существовала вероятность того, что в случае распространения слухов среди заключенных он мог стать объектом издевательств и даже линчевания.
Подъем. Проверка. Выход из камеры. Личный досмотр. Тюремные работы. Кадзи молча проводил день за днем, совершенно одинаковые. Он ни разу не нарушал дисциплину, не просил о разговоре или о встрече. Надзиратели в жилых и производственных корпусах все в один голос твердили:
«Все-таки бывшие полицейские отличаются от своих коллег».
50 лет… Было понятно, что так называемый «первый кризис» прошел. Непонятно было, можно ли ожидать наступления «второго кризиса» до 51-го дня рождения.
Кадзи и сейчас хочет умереть. У него нет причин жить…
Если верить словам Сики, то еще целый год, до наступления дня, когда Кадзи исполнится 51 год, нельзя ослаблять наблюдение.
Кога по меньшей мере раз в день наблюдал за Кадзи. Он делал это с тяжелым сердцем. То был его последний год перед уходом на пенсию. И ему казалось несправедливым, что ради одного заключенного он вынужден так волноваться. «Все благополучно…» С каждым
