Луна стояла высоко, и обычно в это время я уже давно спала.

– Тёти места себе не находят: они думают, что этот год может быть моим.

Моя кузина Мирабель застонала в подушку и невнятно возразила:

– Тебе слишком мало лет, Клем. Это не твой год.

Через двадцать девять минут – в полночь – сентябрь закончится, начнётся октябрь, и, если тётя Конни права, на меня впервые снизойдёт магия. Она уверена, что настала моя очередь.

Я прожила уже двенадцать октябрей и ни разу пока в полной мере не чувствовала себя частью этого великого события. И хотя я не провела весь остальной год в мыслях об октябре, как остальные члены моей семьи, сейчас у меня по спине побежали возбуждённые мурашки.

Я сидела на краю кровати и нетерпеливо болтала ногами. Сколько себя помню, мы с Мирабель всегда делили эту комнату, которая, в отличие от нас, не становилась больше. Здесь едва хватало места для наших двух кроватей. Стены на моей половине все заклеены рисунками и разными художественными мелочами, а на половине Мирабель они голые. Половина моих вещей валялась на полу, другая половина – в ногах на кровати. А одежда Мирабель лежала аккуратными стопками под её кроватью.

– Двадцать восемь минут! – прилетел снизу крик тёти Конни. – Шевелитесь, маленькие колдуньи!

– Нельзя опаздывать! Звёзды не ждут! – добавил другой голос – тёти Пруди. Порой в нашей семье о тишине можно было только мечтать.

Наконец Мирабель перевернулась. Её брови уже были нахмурены, а при виде меня её лицо исказилось в сердитой гримасе.

Смутившись, я рефлекторно провела рукой по волосам. Я весь вечер потратила на то, чтобы закрутить их в два пучка по бокам головы, как у Мирабель. Но у неё часть прядей ещё вы