Девяностые закончились почти по Элиоту: не взрывом, а пшиком. Закончились не как война, но как сон о войне — облегчением в первую минуту по пробуждении. Но это был сон во сне, и происходящее в 2000-е — ничуть не меньшая и ничуть не менее гротескная фантасмагория. Тогда нам снилась война, теперь снится мир, и у нас по-прежнему ничего не болит. А если по пробуждении у тебя ничего не болит, значит, ты умер. Но мы не умерли — мы всего-навсего не проснулись.