Как только факт ночного десантирования получил подтверждение, информация о чрезвычайном происшествии немедленно ушла в Москву, откуда через несколько часов прибыла оперативная группа из числа подчиненных Прудникову сотрудников.
Расследование по горячим следам позволило до некоторой степени прояснить картину произошедшего. Судебно-медицинское вскрытие трупа покончившего с собой разведчика показало, что тот при приземлении сломал ногу. Этот человек принял первые меры по самоспасению, в частности, принял психостимулятор и попытался иммобилизовать поврежденную ногу. Он явно готовился покинуть район приземления, однако в его планы вмешалась случайность, предвидеть которую было совершенно невозможно.
По грунтовой дороге, проходившей по краю поля, рядом с которым приземлился парашютист, немногим после полуночи проехали 3 грузовых автомашины. В их кузовах сидели колхозники, возвращавшиеся с полевых работ. Чтобы взбодриться после трудного дня и согреться под мелким противным дождём, они распевали весёлые комсомольские песни — «Три танкиста», «Если завтра в поход» и тому подобные. Парашютист, услыхав в ночи шум двигателей и бодрые военные песни, по-видимому, решил, что до дороге движется воинская колонна, которая сейчас начнёт прочёсывание района…
Сознавая свою беспомощность, физическую невозможность бежать и полагая, что несобранный купол парашюта его моментально демаскирует, разведчик запаниковал и… И воспользовался ядом. Этот человек явно имел большие грехи перед Советской властью и на милосердие рассчитывать не мог, а потому предпочёл добровольно пресечь свой жизненный путь.
Что ж, собаке, как говорится, собачья смерть!