И мы опять чай пили, он писал, а я на него смотрела... Прям как жена писателя какого-нибудь. У писателей же вроде были жены? И тогда я поняла, что он мой... Что я его никому теперь не отдам, потому что у меня никогда ничего еще моего не было, а теперь есть.