— А что там дома, Гриш?

— Как что? Жизнь.

Артем прыснул и покачал головой.

— Пять-два с девяти до шести? — ухмыльнулся он. — Немая бойня за место под солнцем.

Я молча смотрел на брата, все еще не понимая его.

— Я не хочу домой, Гриш, — сказал он, не выдержав моего взгляда.

— А чего тогда ты хочешь? — спросил я.

— Быть нужным.

Мне захотелось хорошенько треснуть по его острому профилю, чтобы привлечь внимание, а затем, сорвав голос, орать истины жизни в его контуженые уши. Вместо этого я медленно опустился перед ним на корточки и положил руку ему на плечо. Артем зажмурился, с трудом давя рвущиеся наружу слезы.

Мы просидели так, пока брат не успокоился.