«Кто споет нам песню, настолько веселую <…>, чтобы не спугнуть наши мрачные мысли?» [37], — вопрошал Ницше в конце Веселой науки. Воистину песня — не болеутоляющее средство и не сулит утешения. Ее роль — вскрыть боль, исследовать муку, придав ей очертания целого мира и in fine [38] оправдать ее существование, что отнюдь не означает — выяснить ее смысл.