Гнут.

Командав нахмурился.

Кажется - крышка! Бросится наш,

винтами взмашет и падает

мухой,

сложивши крылышки. Нашим - плохо.

Отходят наши. Работа

чистая.

Сброшена тонна. Ни увечий,

ни боли,

ни раны... И город

сметен

без всякого стона тонной

удушливой

газовой дряни. Десятки

столиц

невидимый выел никого,

ничего не щадящий газ. К самой

к Москве

машины передовые прут,

как на парад,

как на показ... Уже

надеющихся

звали вралями. Но летчики,

долг выполняя свой, аэропланными

кольцами

спиралями сгрудились

по-над самой Москвой. Расплывшись

во все

небесное лоно, во весь

непреклонный

машинный дух, враг летел,

наступал неуклонно. Уже

в четырех километрах,

в двух... Вспыхивали

в черных рамках известия

неизбежной ясности. Радио

громко трубило:

- Революция в опасности! Скрежещущие звуки корежили

и спокойное лицо,это

завинчивала люки Москва

подвальных жильцов. Сверху

видно:

мура так толпятся;

а те в дирижаблях

да - на Урал. Прихватывают

жен и детей. Растут,

размножаются

в небесном ситце надвигающиеся

машины-горошины. Сейчас закидают!

Сейчас разразится! Сейчас

газобомбы

обрушатся брошенные. Ну что ж,

приготовимся

к смерти душной. Нам ли

клониться,

пощаду моля? Напрягшись

всей

силищей воздушной, примолкла

Советская Земля.

Победа.

И вдруг...

не верится!

будто

кто-то машины

вражьи

дернул разом. На удивленье

полувылезшим

нашим пилотам, те скривились

и грохнулись

наземь. Не смея радоваться

не подвох ли? снизились, может,

землею шествуют? моторы

затараторили,

заохали, ринулись

к месту происшествия. Снизились,

к земле приникли... В яме,

упавшими развороченной,обломки

алюминия,

никеля... Без подвохов.

Так. Точно. Летчики вылезли.

Лбы-складки. Тысяча вопросов.

Ответ

нем.