Сталинская цивилизация несла в себе, помимо прочего, странную смесь аграрно-биологического пафоса, имперской эстетики и неистребимого индустриально-технократического утопизма революционных лет. Психологический выигрыш Сталина и здесь в огромной мере объясняется тем, что он активизировал в памяти советского полукрестьянского населения созвучные ему вегетативные формы жизнеощущения — те самые, которые были внутренне чужды левой — еврейско-урбанистической — оппозиции. Тут он сумел утилизовать и свои крестьянско-кавказские импульсы, и аграрно-хтоническую традицию русской революции, в первые годы после Октября решительно вытесненную было грохочущим, массовидным «железом» пролеткультов. Но никуда не делось самое это железо, поставленное на службу мифологии официального плодородия, как никуда не исчезла и старая большевистская вражда к природе, унаследованная Сталиным. Подобно тому как, сообразно марксистской догме, в лоне капитализма зреет его могильщик-пролетариат, так в закромах природы скапливаются средства для ее обуздания, добываемые рабочим классом: уголь, нефть и металл. Изготовленные из него станки должны преобразить и натуру своего собственного создателя — человека.