В заброшенном, тлеющем и рассыпающемся ВДНХ есть свое величие, есть идея, есть чувство.
Я теперь гуляю по нему, как по афинскому Акрополю. Всматриваюсь в трещины, колупаю облетающую побелку, гляжу, как трава через асфальт растет.
Это и есть наш Акрополь. Не приходит же нынешним грекам в голову за древних все переделывать! Так что лучше бы не хватило нам денег на реставрацию.
Я вижу в ВДНХ историю.
Нашу – и мою.
Нет больше видеосалонов, нет игровых автоматов и нет свиней, нет пневматических пистолетов и нет тайной палатки с пиратскими играми. Нет больше древнего царства, богов которого прославляли эти храмы; нет и того глупого и залихватского, варварского государства, которое расцвело на руинах; нет моего детства и отрочества; мы выросли, собака умерла.
Но иду туда – и кажется издалека: вон же там видеосалон; и свиная вонь висит в воздухе неизбывно; и собака моя, того и гляди, выскочит из тенистой аллеи.
Может, и выскочит. Потому что феромоны-то все выдохлись, а волшебство осталось.
Только профанам его не видно.
Им Арбат или Тверскую подавай.
Скажите еще – Красную площадь.
Смешно.