Моё детство было счастливым, но я не знала ни радости, ни веселья. Я любовалась полной луной, плывущей в небесной выси, со всем поэтическим восторгом японской души, но моё удовольствие, точно тень, всегда омрачала мысль: «С сегодняшней ночи луна пойдёт на убыль». Я обожала любоваться цветами, но, возвращаясь домой, неизменно думала со вздохом: «Прелестные лепестки опадут ещё до завтрашних ветров». И так во всём. В минуты радости душа моя невольно искала нить грусти. Я отношу эту склонность на счёт своего буддийского воспитания, ведь всё учение Будды проникнуто безнадёжной печалью.