Мы долго сидели молча, а потом снова говорили о Конвэе, каким он мне запомнился, – полном мальчишеского задора и обаяния. Говорили о войне, которая его изменила, и о многих неразгаданных тайнах времени, возраста и души, и о маленькой маньчжурке, которая была «самой-самой старой», и о долине Голубой Луны с ее мечтой о предельном совершенстве.

– Как думаешь, найдет он ее? – спросил я.