Лавиния, опутаны враги.
Заткните им уста, пусть будут немы,
Но грозные слова мои услышат.
Презренные Деметрий и Хирон,
Вы тиною источник замутили,
Ее весну с зимой смешали вашей,
Супруг ее убит был вами, братья
За преступленье ваше казнены.
Лишив меня руки, вы забавлялись.
У ней язык и руки, и другое,
Что этого дороже: непорочность
Чистейшую бесчеловечно взяли.
Вы палачи! Что б вы могли сказать,
Будь говорить дозволено? Злодеи!
Просить пощады стыдно было б вам.
Вот как пытать я вас намерен, твари:
Одной рукой вам перережу горло,
А таз, куда преступных кровь стечет,
Лавиния в остатках рук подержит.
Вы знаете, мать ваша здесь пирует,
Она зовется Местью, я безумцем
Слыву у ней. Так слушайте, злодеи!
Я ваши кости в порошок сотру,
Смешаю с кровью вашею, как тесто,
И сделаю пирог — подобье гроба —
С начинкою из гнусных двух голов
Им угощу я шлюху, вашу мать
Проклятую; пускай, земле подобно,
Она пожрет, что ею рождено.
Вот пир, что ей готовится, вот блюдо,
Что ждет ее. Гнусней, чем с Филомелой,
Вы с дочерью моею обошлись,
И отомщу ужасней я, чем Прокна[64].
Ну, протяните шеи!
(Режет им горло.)
Подойди,
Лавиния, сбери их кровь. Когда же
Они умрут — их кости истолку,
И с жидкостью смешаю ненавистной,
А головы я в тесте запеку.
Идемте все готовить пир кровавый,
Ужаснейший, чем пиршество кентавров[65].
Тащите их, а повар буду я,
Чтоб к матери приходу их сготовить.