Карнавальный Gesamtkunstwerk выдвигал на первый план совершенно иные основания, чем у Вагнера, — не возвышенное, а непристойное; не теургию, а пародию; не спиритуальность и символизацию, а гротескное тело, реализующее себя прежде всего «на границах искусства и самой жизни. В сущности, это — сама жизнь, но оформленная особым игровым образом»