– Ты напоминаешь своего деда в молодости, – сказала Элис Хоторн. Ее мысли пугающе напоминали его собственные.

– А вы… – начал Джеймсон. Собственный голос обжег ему горло.

– Никто, – ответила Элис Хоторн и будничным, но весьма грациозным движением поднесла к губам чашку чая. – Я никто, милый мальчик. – Он так и не понял, какой у нее голос – то ли нежный, то ли предостерегающий. А может, и то и другое. – Ты ничего не видел и не слышал. Прага – чудесный город, но тебе в нем искать нечего. – Она поставила чашку на блюдце, и та тихо звякнула. – Я слышала, в это время года в Белизе очень красиво.