– В Никольский женский сиротский институт! – отчеканил Джуранский. – Один филер на Обводном канале остался, присматривает за главным входом. Так я еще двоих послал.

Вот это действительно сюрприз. Серебряный феникс прилетел вечером туда, где еще днем томились дочурки. Какая, однако, неожиданная, но любопытная случайность!

Из походного саквояжа явилась фляжка шустовского.

– За логику Сократа! – провозгласил Аполлон Григорьевич, изрядным глотком облегчив емкость, и добавил с ехидной ухмылкой: – Верю в нее даже в минуту горестных поражений, да!

Ванзаров отказался поддержать и захлопнул створки окна.

– Пора! – решительно заявил он.

– Да, к актрисам поздно, пойду упаду на подушку, – Лебедев со вкусом потянулся.

Внезапно Родион Георгиевич выхватил из брючного кармана браунинг, лихо отщелкнул обойму, проверил, заткнул оружие за пояс, как заядлый революционный боевик или тать с большой дороги, и скомандовал:

– Ротмистр, за мной.

– Куда еще? – поразился Лебедев. – Сирот пугать на ночь глядя?

– Восстановим попранную честь Сократовой логики.

– Это пистолетом-то?!

– Когда главное оружие чиновника сыскной полиции дает сбой… – Ванзаров выразительно постучал по лбу, – …на выручку приходит иное.