В такой цивилизации, как наша, в которой различение себя и мира не является более главной и специфической проблемой, мы даны самим себе без какого-либо существенного риска, а объекты и события мира предстают перед эмпирическим сознанием как «данные», отвлеченные от драмы производства человеческого существования. Даже если мы, в наших трансцендентальных исследованиях, опосредованно постигаем сплетение априорных условий мыслимости в целом и экспериментальной наблюдаемости опыта, остается тот факт, что само это исследование условий в свою очередь обусловлено актуальным