как памятник екатерининскому и елизаветинскому веку, но как свидетельство послевоенной, постблокадной жажды цельности, энтузиазма голодного и бездомного, изуродованного и обез­доленного войной коллективного субъекта, который обустраивает коллективную память, героически отдавая себя общему делу