Я пытался избежать однобокости и примитивизма – не возводить в культ ни психологические, ни физиологические причины, не винить во всем наследственность со стороны матери, или месячные, или безнравственность, не поучать, не морализировать! Я решил – в связи с отсутствием пастора – отказаться от права осуждать или диктовать, что нравственно, а что нет, уступая эту роль кухарке.