Ну, как вам это? Я ничего не преувеличиваю, все так и было! «Ради бога, — говорю я ей, — кому будет лучше, если ты тоже умрешь!» — «Мне все равно». Но наутро я пожаловалась доктору Сайерзу. Рассказала, чем она занималась. Он взбеленился и помчался к ней. И знаете, чем все кончилось? — прошептала Инна, широко открыв глаза. — Мы нашли ее на полу у вашей постели в глубоком обмороке. Но вам стало лучше. Появились какие-то признаки жизни. Придя в себя, Татьяна поднялась с пола, бледная как смерть, и холодно бросила доктору: «Может, теперь вы дадите ему пенициллин, без которого он точно не выживет?» Доктор просто онемел. Но сделал, как она просила. Назначил вам пенициллин, велел ввести еще плазмы и сделать укол морфия. Потом прооперировал вас, вынул мелкие осколки и спас почку. И зашил. Все это время она не отходила ни от него, ни от вас. Он велел ей менять повязки каждые три часа и следить за дренажем. В тот день в палате умирающих были только две сестры: она и я. Мне пришлось ухаживать за остальными пациентами, а она сидела с вами. Целых пятнадцать дней и ночей она не оставляла вас, дезинфицировала рану и меняла бинты. Каждые три часа. К концу этого срока она походила на привидение. Но вы, майор, выдюжили. Когда вас перевели в реанимацию, я сказала: «Таня, этот человек теперь просто обязан жениться на тебе за все, что ты для него сделала». А она просто ответила: «Ты так думаешь?»

Инна осеклась, изумленно глядя на Александра:

— Что с вами, майор? Почему вы плачете?