Граф Дзустиньяни не очень ревновал ее, и, быть может, у него были основания не особенно ее стеснять. Больше всего он интересовался блеском и славой своего театра — не потому, что был жаден к богатству, а потому, что был, как говорится, истым фанатиком изящных искусств.