Я всё еще злился на Катинку. Она сидела в машине рядом с Робби и рассказывала маме об учительнице фрау Кнёппке-Дикман.
— У нее платья как мешки.
Мама не хотела слушать про фрау Кнёппке-Дикман, ее интересовал только Робби. Но Катинке было всё равно.
— И ходит как утка. У нее такие туфли…
— Сейчас это не так важно, Катинка, — сказала мама. — Помолчи, дай Робби отдохнуть.
— И знаешь, что она сказала Ларе? Что ей не следует так наряжаться. Только представь себе, мама…
Мама вздохнула. Очень громко.
— Она просто отвратительная, эта фрау Кнёппке-Дикман.
Тут Катинка радостно захлопала в ладоши. Даже неприятные воспоминания о фрау Кнёппке-Дикман не могли испортить ей настроения.
— Десятиметровки не было, — вдруг заговорил Робби.
— Где?
— Раньше.
— Когда «раньше»? Где?
— В открытом бассейне. Когда всё было серым.
Тут я понял, что Робби имеет в виду, и рассказал маме о фотографии. Мама объяснила нам, что сто лет назад цветных фотографий не делали. Только черно-белые.
— И никаких десятиметровок, — повторил Робби.
Боже мой, сегодня он точно наговорил на год вперед.
Дома нас ждал дядя Карл. Я совсем забыл о нем. Дядя Карл сидел на диване и мило улыбался мне своим устрашающим лицом. Мой дядя. Мне придется привыкнуть к тому, что он у меня есть и теперь живет у нас дома.
— Ну как? — спросил дядя Карл.
Я рассказал ему о Робби, но умолчал о Иоханне.
— Когда я был в твоем возрасте, я тоже ходил в этот открытый бассейн, — вспомнил дядя Карл.
Он подошел к холодильнику, достал бутылку пива, открыл зажигалкой и снова сел.
— Мы ходили туда с твоим папой. Он на несколько лет младше меня, поэтому за ним приходилось присматривать. Это было не особенно весело, но…
Дядя Карл сделал хороший глоток пива из бутылки.
— Чем ты занимался в Америке? — спросил я.
— Разными вещами, — ответил дядя Карл. — Я долго работал почтальоном. Потом на бойне. Даже на кладбище довелось.
Это показалось мне интересным. Я представил себе, как дядя укладывает мертвецов в могилы, а потом закапывает. Я хотел спросить, видел ли он зомби, но тут подошла Катинка и села рядом на диван.
— У нее платья как мешки.
Мама не хотела слушать про фрау Кнёппке-Дикман, ее интересовал только Робби. Но Катинке было всё равно.
— И ходит как утка. У нее такие туфли…
— Сейчас это не так важно, Катинка, — сказала мама. — Помолчи, дай Робби отдохнуть.
— И знаешь, что она сказала Ларе? Что ей не следует так наряжаться. Только представь себе, мама…
Мама вздохнула. Очень громко.
— Она просто отвратительная, эта фрау Кнёппке-Дикман.
Тут Катинка радостно захлопала в ладоши. Даже неприятные воспоминания о фрау Кнёппке-Дикман не могли испортить ей настроения.
— Десятиметровки не было, — вдруг заговорил Робби.
— Где?
— Раньше.
— Когда «раньше»? Где?
— В открытом бассейне. Когда всё было серым.
Тут я понял, что Робби имеет в виду, и рассказал маме о фотографии. Мама объяснила нам, что сто лет назад цветных фотографий не делали. Только черно-белые.
— И никаких десятиметровок, — повторил Робби.
Боже мой, сегодня он точно наговорил на год вперед.
Дома нас ждал дядя Карл. Я совсем забыл о нем. Дядя Карл сидел на диване и мило улыбался мне своим устрашающим лицом. Мой дядя. Мне придется привыкнуть к тому, что он у меня есть и теперь живет у нас дома.
— Ну как? — спросил дядя Карл.
Я рассказал ему о Робби, но умолчал о Иоханне.
— Когда я был в твоем возрасте, я тоже ходил в этот открытый бассейн, — вспомнил дядя Карл.
Он подошел к холодильнику, достал бутылку пива, открыл зажигалкой и снова сел.
— Мы ходили туда с твоим папой. Он на несколько лет младше меня, поэтому за ним приходилось присматривать. Это было не особенно весело, но…
Дядя Карл сделал хороший глоток пива из бутылки.
— Чем ты занимался в Америке? — спросил я.
— Разными вещами, — ответил дядя Карл. — Я долго работал почтальоном. Потом на бойне. Даже на кладбище довелось.
Это показалось мне интересным. Я представил себе, как дядя укладывает мертвецов в могилы, а потом закапывает. Я хотел спросить, видел ли он зомби, но тут подошла Катинка и села рядом на диван.
