Его песня похожа на журчание вина, льющегося с большой высоты в гулкий бочонок. Это душистый звук. Его букет возносится к тихому небу. При свете дня он был бы тоньше и суше, но в сумраке он доходит и получает выдержку. Если бы песня могла пахнуть, то песня козодоя пахла бы давленым виноградом, и миндалем, и лесной мглой. Эта песня льется, и ни одна капля не проливается мимо. Лес наполняется ею до краев.