Однако ещё минуту тому назад я думал, что у нас есть дисциплина и что это даст нам преимущество перед противником. Я не сомневаюсь, что мы можем одолеть их, если только сами не оплошаем!

Затем он обошёл кругом и увидел, что всё в порядке.

На восточной и западной сторонах блокгауза было всего по одной бойнице, на южной, где находилось крыльцо – две, а на северной, самой длинной – пять. Ружей у нас было двадцать. Из дров мы устроили ряд столов около каждой из четырёх стен, и на них лежали заряжённые ружья и кортики.

– Огонь можно потушить, – сказал капитан. – Теперь уже не холодно, а дым будет разъедать глаза и мешать видеть.

Мистер Трелони взял железную корзинку и вытряхнул её около дома, так что горящие головёшки задымились в песке.

– Хокинс ещё не завтракал, – продолжал капитан. – Хокинс, возьмите себе сами вашу порцию и отправляйтесь есть её на вашем посту. И поживее, мальчик! Хантер, обнеси всех грогом!

После этого капитан сообщил свой план защиты.

– Вы будете стоять у двери, доктор, – сказал он. – Глядите хорошенько, но не очень выставляйтесь вперёд, а стреляйте через крыльцо. Хантер, вы возьмёте себе восточную сторону, а Джойс – западную. Мистер Трелони, вы, как лучший стрелок, будете охранять нас вместе с Греем с северной стороны, где всего опаснее. Если в нас будут стрелять через бойницы, то нам плохо придётся. А мы с вами, Хокинс, как самые негодные стрелки, будем только заряжать ружья и помогать, где надо!

Холод действительно прошёл. Как только солнце поднялось над верхушками деревьев, оно залило своими горячими лучами всё открытое пространство около дома и сразу рассеяло окутывавший его туман. Песок очень скоро сделался горячим, и между брёвнами выступила жидкая, растопившаяся смола. Мы сбросили с себя куртки и камзолы и остались в одних рубахах с открытыми воротами и подвёрнутыми по самые плечи рукавами. Каждый стоял на своём посту, испы