Она вздрогнула, когда я назвал ее по имени, будто в хриплой мольбе.

Вся дерзость и игривость стерлись с ее лица. У меня возникла отчаянная потребность сократить расстояние и проверить, такова ли она на вкус, как я запомнил. Тот поцелуй вышел слишком мимолетным. Если уж на то пошло, он больше напоминал поддразнивание, демонстрируя малую толику того, что может произойти, если мы оба поддадимся, и, возможно, именно поэтому я действовал вопреки предупреждению Исайи.