Но если Макс Берлянт был несчастным человеком до Кишинева, то после Кишинева ему и вовсе равного нет. Носиться в глубине души с ужасной болью и стыдиться этой боли — вот ад, который может понять лишь тот, кто сам это чувствовал. Макс стыдился "Кишинева", как