Чем больше мы всматриваемся в полустертые знаки доисторической поры, тем больше понимаем: изначальный человек не только верил, что разделяет участь зерна, упавшего в землю, — в мистическом смысле он сам был зерном, смертным и полным жизни, а значит, был и зеленым ростком, восстающим из земли на заре года. На этой идее выросли целые общества: пронизывая жизнь отдельного человека, она пронизывает семью, племя, нацию.