— Сигнал! — Маргарита Ивановна подошла к окну. — Катер ушел.

Все до единого бросились к окнам.

Только Сомов не шелохнулся.

Они стояли у окна, надеясь в последний раз увидеть катер, на котором уезжала Ленка Бессольцева — чучело огородное, — которая так перевернула их жизнь.

Рыжий отошел от окна, взял оставленную Николаем Николаевичем картину, развернул полотенце, и вдруг его лицо невероятно преобразилось, и он яростно закричал:

— Она!.. Она!..

Все невольно оглянулись на него:

— Где?..

— Кто она?..

— Она… Ленка! — Рыжий показал на картину.

— Как две капли, — прошептал Лохматый и за­орал: — Чучело!

— Врешь! — сказал Васильев. — Бессольцева!

Да, Машка была очень похожа на Ленку: голова на тонкой шейке, ранний весенний цветок. Вся незащищенная, но какая-то светлая и открытая.

Все молча смотрели на картину.

И тоска, такая отчаянная тоска по человеческой чистоте, по бескорыстной храбрости и благородству все сильнее и сильнее захватывала их сердца и требовала выхода. Потому что терпеть больше не было сил.

Рыжий вдруг встал, подошел к доске и крупными печатными неровными буквами, спешащими в разные стороны, написал:

ЧУЧЕЛО, ПРОСТИ НАС!