Вы росли с мыслью, что мы одни во Вселенной. Я тоже. Инопланетяне – просто сказка. То, чем родители пугают детей. Вы хоть раз усомнились в том, что это сказка?
– Конечно, я думала об этом. На первый взгляд, звучит забавно. Что из всех планет в Галактике, а их миллиарды, разумная жизнь развилась только на одной. На Земле. Это кажется невозможным.
– Так и есть, – согласился Чжан.
– Но только до тех пор, пока не узнаешь о… ну, вы понимаете. Науке. Биологии.
В понимании Петровой, Вселенная делала все возможное, чтобы уничтожать живые существа каждую секунду каждого дня. Если на планете было слишком жарко или слишком холодно, даже на пару градусов, любая жизнь просто вымирала. Жизни нужна вода и кислород, но воды должно быть достаточно, а кислорода – не слишком много, иначе жизнь тоже вымрет.
– Простым одноклеточным организмам, – сказала Петрова, – требуются миллиарды лет, чтобы эволюционировать в животных, тем более разумных, и если за эти миллиарды лет хоть раз что-то пойдет не так – например, сверхновая, черная дыра или солнечная вспышка. Все. Никого нет. Не исключено, что жизнь развилась только на одной планете. Почти невозможно, чтобы жизнь вообще зародилась.
– И все же мы здесь.
– Потому что космос чертовски велик. Он настолько гигантский, что даже невероятно невероятные вещи в конце концов происходят. Земля была полной случайностью.
– И тем не менее. Если случайность произошла один раз, то она может произойти снова.
– Вот только доказательств этому нет. А мы искали. Мы искали везде. Если бы существовали другие разумные виды, разве мы не нашли бы их?
– Как вы сказали, космос очень, очень большой. Вещи, находящиеся на далеком расстоянии, очень трудно разглядеть. Мы изучили сотни планет вокруг десятков звезд. Но в сравнении с количеством звезд в Галактике это как капелька росы в сравнении с огромным океаном.
Петрова вздохнула.
– Мы бы что-нибудь увидели. Мы бы услышали сигналы. Они бы попытались связаться с нами.
– Вы так уверены, что они хотят этого? – спросил Чжан.
– Да! Если они такие же, как мы, если им хоть немного любопытна Вселенная – а я думаю, разумный вид должен быть любопытным, – они должны хотеть знать, не одиноки ли.
– Если только у них нет веской причины молчать.
– Какой причины?
– На этот вопрос есть много ответов, – вздохнул Чжан. – Как и на вопрос, почему мы до сих пор не встречали разумных инопланетян. Многие из возможных ответов вращаются вокруг так называемой гипотезы Великого фильтра. Это идея о том, что разумная жизнь развивается постоянно, что она распространена во Вселенной. Но прежде чем какой-либо вид успеет начать колонизацию Галактики и вступит в контакт с нами, он… исчезает. Отфильтровывается. Есть и много других теорий. Одна предполагает, что разумные виды по своей природе параноики. Каждый раз, когда один разумный вид встречает другой, независимо от того, насколько добрые изначально у них намерения, они в конце концов начинают войну. Виды доводят друг друга до вымирания.
– Конечно, я думала об этом. На первый взгляд, звучит забавно. Что из всех планет в Галактике, а их миллиарды, разумная жизнь развилась только на одной. На Земле. Это кажется невозможным.
– Так и есть, – согласился Чжан.
– Но только до тех пор, пока не узнаешь о… ну, вы понимаете. Науке. Биологии.
В понимании Петровой, Вселенная делала все возможное, чтобы уничтожать живые существа каждую секунду каждого дня. Если на планете было слишком жарко или слишком холодно, даже на пару градусов, любая жизнь просто вымирала. Жизни нужна вода и кислород, но воды должно быть достаточно, а кислорода – не слишком много, иначе жизнь тоже вымрет.
– Простым одноклеточным организмам, – сказала Петрова, – требуются миллиарды лет, чтобы эволюционировать в животных, тем более разумных, и если за эти миллиарды лет хоть раз что-то пойдет не так – например, сверхновая, черная дыра или солнечная вспышка. Все. Никого нет. Не исключено, что жизнь развилась только на одной планете. Почти невозможно, чтобы жизнь вообще зародилась.
– И все же мы здесь.
– Потому что космос чертовски велик. Он настолько гигантский, что даже невероятно невероятные вещи в конце концов происходят. Земля была полной случайностью.
– И тем не менее. Если случайность произошла один раз, то она может произойти снова.
– Вот только доказательств этому нет. А мы искали. Мы искали везде. Если бы существовали другие разумные виды, разве мы не нашли бы их?
– Как вы сказали, космос очень, очень большой. Вещи, находящиеся на далеком расстоянии, очень трудно разглядеть. Мы изучили сотни планет вокруг десятков звезд. Но в сравнении с количеством звезд в Галактике это как капелька росы в сравнении с огромным океаном.
Петрова вздохнула.
– Мы бы что-нибудь увидели. Мы бы услышали сигналы. Они бы попытались связаться с нами.
– Вы так уверены, что они хотят этого? – спросил Чжан.
– Да! Если они такие же, как мы, если им хоть немного любопытна Вселенная – а я думаю, разумный вид должен быть любопытным, – они должны хотеть знать, не одиноки ли.
– Если только у них нет веской причины молчать.
– Какой причины?
– На этот вопрос есть много ответов, – вздохнул Чжан. – Как и на вопрос, почему мы до сих пор не встречали разумных инопланетян. Многие из возможных ответов вращаются вокруг так называемой гипотезы Великого фильтра. Это идея о том, что разумная жизнь развивается постоянно, что она распространена во Вселенной. Но прежде чем какой-либо вид успеет начать колонизацию Галактики и вступит в контакт с нами, он… исчезает. Отфильтровывается. Есть и много других теорий. Одна предполагает, что разумные виды по своей природе параноики. Каждый раз, когда один разумный вид встречает другой, независимо от того, насколько добрые изначально у них намерения, они в конце концов начинают войну. Виды доводят друг друга до вымирания.
