После начала судебных заседаний японские власти решили наконец предать арест Зорге публичной огласке. Если верить воспоминаниям Шелленберга, только теперь, спустя восемь месяцев после ареста Зорге, его агент гестапо Мейзингер сбивчиво обрисовал это дело в общих чертах своему руководству. Вполне предсказуемо Мейзингер старался свалить всю вину на Отта, его неумение держать язык за зубами и неразборчивость в людях[25].
Берлин переживал глубокое потрясение. “В ходе длительного и неприятного заседания с Гиммлером мне пришлось обосновать наше сотрудничество с Зорге, – писал Шелленберг. – Что же касалось посла Отта, Мейзингер сделал все возможное, чтобы уничтожить его. После тщательного изучения доказательств стало вполне очевидно, что сам Отт, которого Зорге постоянно использовал в собственных целях, не был виновен в соучастии в шпионской деятельности”[26].
Гиммлер, никогда не доверявший Зорге, сообщил фюреру, что их ценный информатор в Токио на деле оказался советским шпионом. “В конфиденциальной беседе с Гиммлером Гитлер согласился, что ответственность в этом деле не должна коснуться разведслужбы Германии”[27]. Тем не менее Гитлер критически отнесся к слабости Отта. “Гитлер придерживался мнения, что человеку, занимающему положение Отта, непозволительно настолько увлекаться дружескими и доверительными отношениями, чтобы раскрывать конфиденциальную политическую информацию. Отту повезло, что Гитлер столь объективно рассудил этот вопрос. Его отозвали с должности посла, и хотя Мейзингер получил тайное указание найти новые доказательства, ничего найдено не было, и никаких дальнейших мер против него предпринято не было”[28]. Злополучный Отт попытался искупить свою вину, попросив отправить его на линию фронта. В переводе ему было отказано, и он был сослан в консульство Германии в Пекине. Именно там в конце 1942 года он узнал, что его единственный сын Подвик погиб под Сталинградом.
Виновными в нарушении Закона о поддержании мира и Закона о национальной безопасности и Одзаки и Зорге были признаны только 15 декабря 1942 года. Их дело – как преступление, каравшееся смертной казнью, – было автоматически передано для вынесения приговора в Верховный суд. Официальное советское информационное агентство ТАСС заявило, что “ни один представитель советских властей и советского посольства не имеет прямого отношения к этому делу”[29]. В неофициальной беседе один чиновник советского посольства назвал это дело “заговором, сфабрикованным пятой колонной элитной гвардии и специальной полиции Гитлера. Москве ничего об этом не известно”[30].
Не ясно, была ли Москва в курсе того, что стало известно в зале суда об отношениях Зорге с Катей. Русская жена Зорге не упоминалась ни в одном из репортажей в прессе. Но, как бы то ни было, есть вероятность, что беспощадная логика тайной полиции просто требовала устранения всех недоработок по делу Зорге. В личном деле Кати указано, что наблюдение за ней было установлено начиная с октября 1941 года. В ноябре 1942 года ее уволили с завода
Берлин переживал глубокое потрясение. “В ходе длительного и неприятного заседания с Гиммлером мне пришлось обосновать наше сотрудничество с Зорге, – писал Шелленберг. – Что же касалось посла Отта, Мейзингер сделал все возможное, чтобы уничтожить его. После тщательного изучения доказательств стало вполне очевидно, что сам Отт, которого Зорге постоянно использовал в собственных целях, не был виновен в соучастии в шпионской деятельности”[26].
Гиммлер, никогда не доверявший Зорге, сообщил фюреру, что их ценный информатор в Токио на деле оказался советским шпионом. “В конфиденциальной беседе с Гиммлером Гитлер согласился, что ответственность в этом деле не должна коснуться разведслужбы Германии”[27]. Тем не менее Гитлер критически отнесся к слабости Отта. “Гитлер придерживался мнения, что человеку, занимающему положение Отта, непозволительно настолько увлекаться дружескими и доверительными отношениями, чтобы раскрывать конфиденциальную политическую информацию. Отту повезло, что Гитлер столь объективно рассудил этот вопрос. Его отозвали с должности посла, и хотя Мейзингер получил тайное указание найти новые доказательства, ничего найдено не было, и никаких дальнейших мер против него предпринято не было”[28]. Злополучный Отт попытался искупить свою вину, попросив отправить его на линию фронта. В переводе ему было отказано, и он был сослан в консульство Германии в Пекине. Именно там в конце 1942 года он узнал, что его единственный сын Подвик погиб под Сталинградом.
Виновными в нарушении Закона о поддержании мира и Закона о национальной безопасности и Одзаки и Зорге были признаны только 15 декабря 1942 года. Их дело – как преступление, каравшееся смертной казнью, – было автоматически передано для вынесения приговора в Верховный суд. Официальное советское информационное агентство ТАСС заявило, что “ни один представитель советских властей и советского посольства не имеет прямого отношения к этому делу”[29]. В неофициальной беседе один чиновник советского посольства назвал это дело “заговором, сфабрикованным пятой колонной элитной гвардии и специальной полиции Гитлера. Москве ничего об этом не известно”[30].
Не ясно, была ли Москва в курсе того, что стало известно в зале суда об отношениях Зорге с Катей. Русская жена Зорге не упоминалась ни в одном из репортажей в прессе. Но, как бы то ни было, есть вероятность, что беспощадная логика тайной полиции просто требовала устранения всех недоработок по делу Зорге. В личном деле Кати указано, что наблюдение за ней было установлено начиная с октября 1941 года. В ноябре 1942 года ее уволили с завода
