Но неужели только тщеславное желание подтвердить несуществующими аргументами выдуманную родословную «шотландской» жены с русским именем Евдокия руководило Матвеевым? Скорее в этом было общее веяние эпохи, ставшее следствием многих контактов времен Русско-польской войны и появления выходцев из Польши и Литвы в Московском государстве. Точно так же будет поддерживаться легенда о польском происхождении царицы Агафьи Грушецкой — жены царя Федора Алексеевича, в то время как ее предки по мужской линии служили по Кашину. Гербы, печати, даже рыцарские латы, в которых можно видеть на «парсуне» Артамона Матвеева, — такова была новая мода при дворе. И то же самое могло внушаться «воспитаннице» и будущей царице Наталье Кирилловне.