Если я уеду в Армению или в Лондон и начну вспоминать,

чем была для меня Россия, я вспомню:

— перевалившийся за край сквера, мокрый и покрасневший

девичий виноград на остановке сорок восьмого;

— направления с жёлтым кружком;

— живых черепашек в хосписе;

— радио «Мария» с молитвой за упокой;

— бездомного саксофониста и то, как он надувает щеки,

наполняя

подземный переход легкой бессловесной энергией;

— треугольный разрез на чёрной футболке и мое желание

к этому худому длинному телу, никогда по-настоящему

не принадлежавшему никому;

— металлические цветы из колючей проволоки со слепящим

зеркальцем в середине, торчащие из воды где-то

в окрестностях Пряжки: спасибо за этот подарок,

напоминающий

инсталляцию Франсиско Инфанте;

— инопланетные головы белок с чёрными

выпуклыми глазами и их беспомощность

перед силой, готовой снять кожу с земли, обезглавить

посаженные нами растения.