Скажи мне, Птица, – крикнул он, стоя посреди ревущего огненного урагана, – правду ли говорят, что, если найдется место, которое больше целого мира, ты уйдешь туда и покинешь эту гору навсегда?»

«Да, – ответила Птица. – Только это не спасет тебя, неразумная тварь, потому что такого места нет ни в этом мире, ни в других, а если бы оно и было, ты сам никогда не сумел бы его отыскать».

Ошибаешься, мог бы сказать ей юноша, но он лишь улыбнулся и, подняв руку с зажатым в ней отцовским ножом, вонзил его себе в грудь, одним ударом взломав реберную клетку и обнажив свое живое бьющееся сердце. Человеческое сердце, в котором есть место для всего – для добра и зла, для любви и ненависти, для сбывшегося и несбыточного.

Птица там тоже поместилась – и с той поры он носит ее с собой.