В комнате оказалось пусто, ни докторов, ни служанок. Оно и понятно: тяжело постоянно терпеть такое зловоние. Сигизмунд же медленно приближался к кровати на трясущихся ногах. Облаченный в парадный кафтан, он только что вернулся из очередной поездки государственной важности. Откуда-то Настя об этом знала.
Он раскрыл балдахин, и перед его глазами появилась ужасная картина: на роскошной постели со множеством подушек лежало болезненно худое создание с острыми чертами лица, отдаленно напоминавшее красавицу Барбару. Все тело покрывали гноящиеся нарывы и кровоточащие язвы. Сигизмунд вскрикнул и отшатнулся, его перекосило от боли и ужаса.
Лицо Барбары исказилось страданиями, она бредила и стонала, не замечая, что муж рядом. Сигизмунд прикоснулся к ее волосам, чтобы погладить, но золотистая прядь осталась в руке. Он зарыдал от отчаяния, а та девушка, которая лежала на кровати вместо красавицы-жены, забилась в конвульсии от боли, заметалась в бреду.
Настя не могла смотреть на это спокойно, по ее фантомным щекам потекли слезы, в груди сдавило от ужаса, хотелось закричать в унисон с королем от невыносимой муки.
В какой-то момент Барбара открыла глаза, прежде голубые и прекрасные, теперь – покрасневшие, с лопнувшими капиллярами от нестерпимой боли. Внезапно она посмотрела на Настю, словно увидела ее, хоть это совершенно невозможно. Королева продолжала бредить, бормотать что-то, потом перевела взгляд на Сигизмунда и замерла. Из глаз, потерявших остатки жизни, ручейками полились крупные слезы, стекая по костлявому лицу и шее, покрытой воспаленными язвами.
Сигизмунд тоже плакал и держал за руку то, что осталось от Барбары. Она то приходила в себя, то теряла сознание в муках. Он забыл, что является монархом, и постоянно находился у ее постели, не замечая жуткого зловония. Король знал, что Барбара отравлена, и знал, кто это сделал: Бона Сфорца. Его матушка приходилась родственницей семейству Борджиа, где все проблемы решались ядом, и совершенно точно отравила его первую жену Елизавету Габсбург. Сигизмунд Август наивно полагал, что сможет уберечь любимую Барбару от такой же участи, но мать оказалась еще более жестокой, чем он думал. Ненависть нарастала в груди, хотелось растерзать мать голыми руками, но она еще неделю назад сбежала на родину в Италию, прихватив золото и драгоценности.
Время во сне как будто ускорилось и далее показывало лишь редкие моменты просветления, когда Барбара приходила в себя. Дни сменяли ночи, язв на теле становилось все больше, возле постели появлялись многочисленные лекари, разводили руками и убегали, прикрыв нос рукой. Все оказалось тщетно. Жизнь испарялась из нее, как дым на ветру.
Все это время Сигизмунд Август сидел возле нее, держал за руку. Когда Барбара приходила в себя на короткий миг и видела мужа рядом, ее рот искривлялся в попытке изобразить улыбку, и она снова теряла сознание.
Он раскрыл балдахин, и перед его глазами появилась ужасная картина: на роскошной постели со множеством подушек лежало болезненно худое создание с острыми чертами лица, отдаленно напоминавшее красавицу Барбару. Все тело покрывали гноящиеся нарывы и кровоточащие язвы. Сигизмунд вскрикнул и отшатнулся, его перекосило от боли и ужаса.
Лицо Барбары исказилось страданиями, она бредила и стонала, не замечая, что муж рядом. Сигизмунд прикоснулся к ее волосам, чтобы погладить, но золотистая прядь осталась в руке. Он зарыдал от отчаяния, а та девушка, которая лежала на кровати вместо красавицы-жены, забилась в конвульсии от боли, заметалась в бреду.
Настя не могла смотреть на это спокойно, по ее фантомным щекам потекли слезы, в груди сдавило от ужаса, хотелось закричать в унисон с королем от невыносимой муки.
В какой-то момент Барбара открыла глаза, прежде голубые и прекрасные, теперь – покрасневшие, с лопнувшими капиллярами от нестерпимой боли. Внезапно она посмотрела на Настю, словно увидела ее, хоть это совершенно невозможно. Королева продолжала бредить, бормотать что-то, потом перевела взгляд на Сигизмунда и замерла. Из глаз, потерявших остатки жизни, ручейками полились крупные слезы, стекая по костлявому лицу и шее, покрытой воспаленными язвами.
Сигизмунд тоже плакал и держал за руку то, что осталось от Барбары. Она то приходила в себя, то теряла сознание в муках. Он забыл, что является монархом, и постоянно находился у ее постели, не замечая жуткого зловония. Король знал, что Барбара отравлена, и знал, кто это сделал: Бона Сфорца. Его матушка приходилась родственницей семейству Борджиа, где все проблемы решались ядом, и совершенно точно отравила его первую жену Елизавету Габсбург. Сигизмунд Август наивно полагал, что сможет уберечь любимую Барбару от такой же участи, но мать оказалась еще более жестокой, чем он думал. Ненависть нарастала в груди, хотелось растерзать мать голыми руками, но она еще неделю назад сбежала на родину в Италию, прихватив золото и драгоценности.
Время во сне как будто ускорилось и далее показывало лишь редкие моменты просветления, когда Барбара приходила в себя. Дни сменяли ночи, язв на теле становилось все больше, возле постели появлялись многочисленные лекари, разводили руками и убегали, прикрыв нос рукой. Все оказалось тщетно. Жизнь испарялась из нее, как дым на ветру.
Все это время Сигизмунд Август сидел возле нее, держал за руку. Когда Барбара приходила в себя на короткий миг и видела мужа рядом, ее рот искривлялся в попытке изобразить улыбку, и она снова теряла сознание.
