До XIX в. умалишенным могли счесть всякого, чье поведение или образ мысли отличались от «нормы», например меланхолика, атеиста, революционера, честолюбца, философа или, наоборот, простака568. Четких критериев для определения безумца не существовало, а душевная болезнь требовала изоляции. Речь шла об изоляции социальной, целью которой было спрятать безумца, дабы избежать скандала и повторения девиантных действий другими членами социума; изоляции этической, которая подразумевала необходимость локализовать помешанного, представлявшего угрозу существовавшему порядку (здесь безумцы оказывались неотличимы от либертенов или богохульников); изоляции религиозной, наоборот, предусматривавшей публичные показы безумцев — демонстрацию, до какой степени животного состояния способен дойти человек; наконец, изоляции этико-экономической, связанной с представлением, согласно которому помешанные проводили время в праздности и тем самым подрывали экономический миропорядок, освященный божественным авторитетом и предписывавший человеку труд569.