Леся зябко передернула плечами. Так долго она бежала, гнала себя из последних сил, а теперь стоит — никому не нужная, обманутая сама собой. Всех спасшая. Всех отпустившая. И целому лесу нет до нее никакого дела. Может, потому что лес этот — деревья сонные, звери дикие да горстка людей, что мучились-мучились безумием своим, да и померли друг за другом, как и бывает всегда