Только в начале нашего века московский музыкант Сах­новский, большой приятель и Рахманинова и Зверева, мне рассказал, что дело было совершенно иного порядка и сводилось к тому, что Зверев… страдал древним пороком, как Чайковский, Апухтин, актер Давыдов и очень многие другие, и Рахманинов просто отверг его «поползновения», будучи человеком изумительной чистоты нравов и высо­чайшей морали.