«История России до Петра — сплошная панихида, а после Петра — сплошное уголовное дело»). Словом, суть-то оказалась не в рухнувшей разом партии или ставшей рухлядью ее идеологии. Мы все и без партии и ее идеологии до сих пор остаемся омерзительно советскими: власти и оппозиция, церковь и культура, тюрьма и наука, школа и армия, и даже бизнес и новые технологии. Я раз поприсутствовал на съезде защитников животных, а затем прослушал запись с собрания русского дворянства. И пришел в ужас: те и другие одинаково яростно собачились между собой, как на советской коммунальной кухне. Все они как были, так и остались «совком». Более того, новое и новейшее, вроде бы постсоветское, поколения, уверенно идут тем же путем отцов, хотя этой власти нет уже почти тридцать лет. Так, глядя на молодого председателя Госдумы и слушая его ахинеизмы, я с тос­кой осознаю: советская власть умерла, но она бессмертна. Как писали в советское время огромными буквами кириллицей на привокзальной площади города Фрунзе: «Ленин кыш, Ленин мыш, Ленин тохтамыш!» («Шишков, прости: не знаю, как перевести…» — впрочем, сообщаю для молодых перевод: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!»).