экзистенциальный вопрос о вражде предшествует теоретическому вопросу об истине; обретение и формулировка теоретической истины является частью противостояния врагу, то есть любому, кто конструирует картину мира, в которой моя идентичность или символически связанные с ней идеи не учитываются в достаточной мере или вообще не имеют значения