– Теперь ты в мире фейри, Эстрелла Барлоу из Мистфела, – сказал Холт, кланяясь, как будто в издевку над уважением, с которым он произнес эти слова. – Твои человеческие чувства здесь не имеют значения, потому что скоро наступит день, когда твоя половина захочет трахнуть тебя на глазах у всех. И когда ты будешь кончать, Дикая Охота будет смотреть на тебя и слушать, как ты в экстазе выкрикиваешь его имя. Так поступают фейри. Мы берем то, что принадлежит нам, и заявляем об этом при всех, – сказал он, заставив мои щеки вспыхнуть от воспоминаний, когда за нами наблюдало все Сопротивление после битвы с пещерным зверем.

Когда они смотрели, как опускается его голова у меня между ног, как проникает в меня его член, насквозь пронзая меня. Я изо всех сил пыталась найти слова, чтобы отмахнуться от его заявления и притвориться, что ничего не знаю о том, что он мне тут рассказывает.

Холт склонил голову набок, и на лице у него расплылась широкая улыбка. Глаза засияли белым в полупрозрачных тенях его плоти. Перья, привязанные к его волосам, задрожали, когда из горла вырвался резкий смех, и он весело откинул голову назад.

– О, бестия! Неужели он уже проделал с тобой такое?

Я отвернулась и направилась туда, где Калдрис чуть ранее оставил мои ботинки. В ярости я рванула шнурки, стараясь спрятать свое разгоряченное лицо от испытующего взгляда Холта, и потопала обратно к спальному мешку, чувствуя себя побежденной.

– Для таких существ, как ты, в загробном мире есть особое место, – прорычала я, когда наконец бросила на него самый яростный взгляд, на который была способна из-за смущения.

– Надеюсь, что еще нет. Мне бы очень не хотелось пропустить такое шоу, – сказал Холт, отворачиваясь от палатки.