Едва мы спустились в холл, как снаружи донесся хриплый лай, а потом раздался крик боли — невыносимый вопль, исполненный смертной тоски. Из боковой двери, шатаясь, выбрался немолодой человек с багровым лицом; руки у него тряслись, ноги не слушались.