вторых, – и это главное – казалось, что европейская цивилизация в последних результатах своего развития (в германской философии и французском социализме, начавшемся с Декларации des droits de l’homme[14]) порвала последние путы национального, даже высоко-европейски-национального, и, как в научной теории, так и в общественной практике, ни с чем не хотела больше иметь дела, как с наиобщечеловечнейшим