рекрасные рыжие волосы, падающие на плечи, обтягивающее зеленое платье. Даже родив двоих детей, она тоненькая, как девочка. Не знаю, как бы я повел себя, стань она толстой. Как часто женщины, познав радость материнства, тотчас забывают о своей фигуре. Все, кроме ребенка, теряет для них смысл, даже желания мужа. Разве это не эгоизм с их стороны?

Едва я подумал об этом, как слышу МИШАЭЛЯ. Он шепчет мне на ухо:

— А ты уже пробовал поставить себя на место женщины? Мало того что на протяжении девяти месяцев ей нужно носить ребенка, отчаянно наблюдая, как меняется ее тело, так она еще и волнуется о том, что, возможно, больше никогда не вернется в свою девичью форму. Постоянно сомневается, сумеет ли она сделать все необходимое для новорожденного малыша… Зная все это, ты считаешь, что первое, о чем должна подумать мама, — это желания ее мужа? Если бы ты был женщиной и замужем за таким мужчиной, как ты, тебе бы не казалось, что требования твоего мужа эгоистичны?

Где же он? Не вижу. Однако я слышу его. Он не только знает все обо мне, но умеет становиться невидимым для моих глаз. Еще одна его особенность, к которой мне нужно привыкнуть. Вот что он точно умеет делать хорошо — так это ставить меня на место.

Оставив тысяча и одно наставление няне, мы с Моной наконец выходим из дома. Мне кажется, что моя жена переусердствовала с наставлениями, ведь няня, которую мы наняли, совсем не кажется новичком в этом деле. Ах, как же мне не терпится! Не могу не думать о том, какого мнения МИШАЭЛЬ. Конечно, мне неприятно признавать очевидное, но я вынужден согласиться: да, я думаю только о себе.

Мы едем к отелю. Мона не может сдержать восторг, она очень рада перспективе провести вечер вдвоем. И все же она не сдерживается и произносит:

— Надеюсь, дома все будет нормально, без проблем…

Я мгновенно выхожу из себя и, не дав ей закончить, едва ли не кричу:

— Да перестань же ты тревожиться! Это уже слишком! Ты и так столько советов надавала женщине, которая годами только тем и занимается,