побежало, помчалось в слепой панике. Разве это не может быть?! Мрак для всего красного. Конец! И вот начинается новая русская жизнь: стучат топоры, молотки, не те, которые забивали гвозди в гроб, а другие - строящие новые здания, железнодорожные пути, вокзалы; идут пароходы, свистят поезда, звон, шум, трепет, веселый переклик и теплое роскошное солнце...

На крышу, по которой мечтательно блуждали наши глаза, вышел молодой кот...

Он сладострастно потянулся всеми четырьмя лапами и призывно мяукнул:

- Мя - я-я-я - у - у... Подождал. Нет ответа.

Он снова. Еще сладострастнее, еще призывнее:

- М-я-я-я-я - у - у - у!..

И вдруг из-за трубы показался другой кот, старый худой, с мудро-скептической мордой.

Покосился на первого кота и спросил раздражительно на своем кошачьем языке:

- М-я-я - у! Чего ты тут разорался? Чего, вообще, полез на крышу?

Молодой слегка сконфузился:

- Да ведь как же, дяденька... март!

- Где март? Который?

- Да вот этот... Сегодня.

- А ты в календарь смотрел?

- Где там! У моего хозяина не то что календаря - мышеловки нету!

- Что ж ты, каналья, не поглядев в святцы, бух на крышу! Где ты март нашел?.. Февраль только начали, а он - накося! Размяукался...

Старый кот сердито сверкнул глазами и ушел снова за трубу.

Молодой сконфуженно-недоумевающе пожал плечами, почесал лапой за ухом и, пробормотав: "Да, это я, кажется, тово... рановато", - стал спускаться вниз по желобу.

И все-таки в разбитое окно тянуло уже не резким зимним ветром, а теплым, предвесенним, еле слышный аромат кото