В то утро, когда Альберт приехал за Катериной, чтобы взять ее и повезти к венцу, она была для него такой же чужой, как и в вечер, когда он с ней только что познакомился. Она отдалась ему без страсти и без сопротивления. После свадьбы они уехали в горы, ездили по залитым солнцем долинам, далеко расстилавшимся вдаль и ширь, бродили по тихим берегам ясных озер, по глухим и затерянным дорожкам, шелестевшим листвою лесов… Из окон многих отелей смотрели они на сонные улицы словно заколдованных городов, устремляли взоры на течение таинственных речек, на высоты молчаливых гор, наблюдали над их вершинами воздушный бег облаков. Они говорили о повседневных интересах, как и другие молодые пары, тоже гулявшие под руку, останавливались перед зданиями и перед окнами магазинов, толковали о покупках, смеялись и шутили, чокались стаканами вина и к ночи засыпали сном счастливых. Но иногда Катерина вдруг оставляла его одного в освещенном зале ресторана, где так чувствовалась грусть одиночества, или на скамейке парка, среди массы людей, радующихся благодатному дню, или в обширной пинакотеке перед потемневшей картиной «Ратника» или «Мадонны», причем Альберту никогда не было известно, вернется ли она к нему опять и когда. И в его сердце вечно жило сознание, что ничто не изменилось с момента их первой встречи и что Катерина так же, как и прежде, свободна, а он… он всецело в ее власти теперь…