Перефразируя автора. Если сейчас, читая этот роман, я оказывалась в советской Москве, и несуществующие вело-луноходы, егеря-медведи и курсанты с пустотой в сапогах делались так реальны для меня, - не значило ли это, что уже тогда, в 91м, Пелевин на самом деле писал про 22й?