Чем больше человек знает, тем сильней сомневается в своей компетентности и в своей правоте
Он проживал вместе со своей матерью по адресу улица Столярная, дом 15, кв. 23, в двух шагах от дома, где жил и был убит писатель Драконов.
Розовые, бежевые, черно-белые фасады, серая чешуя крыш, почти отвесных, и в них выпуклые глаза-окна под квадратными шиферными веками.
Это естественная потребность.
Политика – это вранье государственного масштаба, это такой глобальный крутой прикол. И если мы с вами будем носить свастику на рукавах и на знаменах, мы добьемся только мелкого скандала. Свастика должна быть в сердце.
– Большая ошибка, – говорил он, – не имея реальной власти, публично озвучивать свои истинные цели и убеждения. Если я скажу по телевизору, что ненавижу евреев, никто из богатых евреев не даст мне денег.
Есть вещи, о которых лучше не знать. Знание ничего не меняет. Каждый отдельный человек способен иногда учиться – если не на чужих, то хотя бы на своих собственных ошибках, но толпа – нет. Толпа умеет только чувствовать, и чувства ее истеричны, неглубоки. Германский фашизм созрел на почве национального унижения. Когда общество унижено, появляется национальная спесь. Но если ее изжили в пафосном трепе, в пустых обещаниях политиков, в митингах и ток-шоу, разжевали и выплюнули, то есть способ компенсации – спесь демократическая. Это тоже отличная почва для новой диктатуры».
Существует много способов заставить толпу идти на смерть, тихо и добровольно. Толпа не должна знать, куда ее ведут и что с ней собираются делать. Не надо собачьих кнутов, воплей, прикладов. Достаточно знаковых слов, четких и убедительных: «переселение», «дисциплина», «регистрация», «дезинфекция». Достаточно вбить в сознание стада простейшую истину: пострадает только тот, кто нарушит приказ. Если вести себя хорошо, не шуметь, не выбегать из колонны, не прятаться, с тобой поступят гуманно. Необходимо дать примитивный перечень правил, что можно, а чего нельзя, и стадо станет покорным.
Химический состав оболочки капсул он разработал сам. Если капсулу случайно проглотить, ничего не случится.
– Боится он, – фыркнул Кумарин сквозь смех, – совсем вы очумели, Андрей Евгеньевич.
