Когда-то – мне кажется, с тех пор прошли годы, а не недели, – я был человек как человек. Дни, часы, минуты имели свою определенную мысль; дух мой, молодой и богатый, был полон фантазий. Он любил развивать их передо мною без связи и без конца, рисуя неисчерпаемые арабески на грубой и тощей ткани жизни.
Тюрьма есть существо ужасное, совершенное, нераздельное: наполовину дом, наполовину человек, – а я ее добыча.
этой умственной анатомии осужденного может таиться не один урок для осуждающих
– Вы это от холода дрожите, сын мой? – спросил священник.
– Да, – отвечал я.
Ох, не от одного холода.
И вот я уже вытерт из этой памяти, единственной, в которой хотел бы еще жить.
Каторжник движется, ходит, чувствует – видит, наконец, солнце.
Смерть делает человека злым.
Любовь на жизнь». Ненадолго же несчастный брал на себя обязательство!
все без исключения люди осуждены на смерть, только с неопределенными сроками
Смерть делает человека злым.
