Боги редко помогают тому, кто сам ничего не умеет.
Тем-то и плох большой город, что народ в нём весь перемешивается, не разберёшь по человеку, кто таков и откуда. Гадай тут, как себя с ним вести.
потом, менять что-то в себе пристало мужчине, а вовсе не женщине. И даже последний дурак способен это уразуметь, просто посмотрев сперва на Мать Землю, а потом на Отца Небо. В небе снуют быстрые облака и клокочут буйные ветры, в нём то гаснет заря, то разгорается утро.
Единый листок упадёт, но останется лес.
В младенчестве сам себе кажешься пупом Вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной людских поколений,
Единственным «Я», для которого мир сотворён:
Случится исчезнуть — тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся последние двери,
Погаснет сознанье — и мир не заметит потери.
Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься с гостями чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чём-то желанном,
О завтрашнем дне рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит у тебя впереди...
– Рано или поздно я получу всех.
– Есть чем гордиться! – фыркнула жрица. – Вся твоя власть – на мгновение! А потом опять Жизнь!
Девушку не вызовешь на поединок и никакой силой не заставишь явить благосклонность. НАСТОЯЩУЮ благосклонность. Которую не купишь подарками и насильно не вырвешь…
У него дома было заведено: женщина и кошка хозяйствуют в избе, мужчина и собака — во дворе.
Наколов десятка два поленьев, Эврих положил колун, тоскливо посмотрел на свои руки и присел передохнуть. Волкодав продолжал работать. От его ладоней могли приключиться мозоли у топорища, но никак не наоборот.
Даже страх, поначалу придававший ногам резвости, постепенно сменился тупым изнеможением.
Есть ли такое место на свете, где можно выстроить дом, и мужчина, уходя из него, не станет бояться, что в его отсутствие дом ограбят и спалят враги? Где не швыряют камнями в щенков, а красивая девушка, встретив в лесу незнакомого мужчину, безо всякого страха говорит ему «здравствуй»?
